Удивительно, что если всматриваться вдаль, то невольно создаётся ощущение полёта. А ведь когда-то, эта «фантазия полёта души» о будущем села, в 2008 году навеяла строки к моему стихотворению «Родной край». Теперь, каждый раз, находясь здесь и опять всматриваясь вдаль, словно утверждая этот «полет», мысленно сопровождаю его некоторыми строками из стихотворения...
И наверху красиво, величаво,
Подчёркивая гордость села Решма,
Вознёсся лик божественного Храма –
Весь белоснежный, с золотыми куполами -
Вверх, в небо устремившимся крестом.
Над входом в храм священный образ,
Который весь в узоры обрамлён.
Вокруг него акации душистые
И розы с белоснежной бахромой.
И лилии огромные, душистые
Приветливо качают головой.
А вид от храма просто восхитительный!!!
Внизу простор реки, вдали берёз
И бесконечность неба удивительно
Легла к твоим ногам, как царство грёз!
Какой простор! Какая ширь безбрежная!
Величество бескрайной красоты!!!
Здесь наша жизнь – короткая и вечная!
Здесь Рай земной небесной чистоты!!!
Мысли и чувства действительно, устремляются вперёд, как в полёт. Но бывает и такое, когда они невольно возвращаются назад, в память прошлого…
Казалось бы, всё осталось прежним – та же река, та же гора. Этот же Свято-Никольский храм. Только сейчас он весь беленький, чистенький каждый кирпичик, и вокруг него настоящий сад цветов, за которым, чувствуется, ухаживают с большой любовью. А какое-то время, в конце 60-х годов, здесь было хранилище для картофеля. Нас, школьников, часто присылали его перебирать. Это было время, отведённое на два урока. Конечно, когда заходили в храм-хранилище, где на стенах нарисованы образы таинственных людей, у нас складывалось ощущение, что за нами всё время наблюдают. И хотя кроме нас, школьников и нашей учительницы, там никого не было – проницательные взгляды чувствовались отовсюду.
Никольский храм
«Интересно, а кто эти нарисованные люди на стенах?» - интересовалась я тогда, обратившись к учительнице. Их так запечатлели, как будто они на нашей Земле жили по-особому?»
«Это святые» - как бы мельком отвечала она.
«А кто такие святые? – ещё раз спросила я, думая, что она что-то о них расскажет.
«Ты, Белова, быстрее картофель перебирай, а не вопросы задавай. Гнилым картофельным смрадом пахнет – дышать нечем».
«А им этим смрадом дышать до тех пор, пока картофель не вывезут» - подумала я и стала перебирать картофель, иногда, поднимая взгляд на стены и на эти образы так, чтобы никто не видел. Больше всего меня удивляли лица этих нарисованных людей. Находясь в таком холоде, такой грязи, где невозможно было дышать – они, на самом деле, оставались какими-то святыми. Правда, во взгляде каждого из них наблюдалась не только мудрость, наблюдательность, но и скорбь.
«Нам бы их пожалеть, чистого воздуха дать и на свободу выпустить» - думала я.
Всматриваясь в их лица, глаза, в которых виделась та глубина, которую и в живых людях редко увидишь, я почувствовала – они нас жалеют. Им не себя, им нас жалко. Мы, живые люди, пришли сюда, чтобы грязь и гнильё убирать. А кто такую же грязь и гнильё из нас уберёт и очистит? Где мы от неё очищаться будем? Вода смоет внешнее – то, что на теле. А кто нас отмоет изнутри, душу отмоет? Немного призадумавшись, я как будто застыла от ужаса, но тут подошла учительница и, немного повысив голос, произнесла: «Ты, Белова, чего застыла? Давай быстрее перебирай! Ребятишки, давайте перебирайте быстрее, а то задохнётесь. Хотя бы дверь настежь откройте, а то воздуха не хватает. Я пойду на улицу, немного подышу» - произнесла она, торопясь.
Я стала как можно быстрее работать руками, забираясь в самую чачу, которая больше походила не на картофель, а на разложившуюся слизь. Но я не брезговала.
«Чем больше успеем убрать гнилья, тем легче будет дышать этим святым. Не зря кто-то возвеличил их образы. Значит, для чего-то они нужны. Сейчас мы очистим их Дом, а потом они и их Дом очистит нас вот от такого же гнилья, которого, наверное, за всю жизнь наберётся достаточно» - подумала я.
Перебрав картофель, мы постарались навести небольшой порядок. Мальчишки вынесли весь гнилой картофель на улицу, в специально отведённые тары, которые потом увезли. Мы, девчонки, подмели и как могли – навели порядок. Учительница нас тогда постоянно поторапливала, приговаривая: «Ребятишки, убирайте и выбрасывайте только самое основное, на другое времени не хватит».
«Так может основное – это картофель!!! Это его бы отсюда убрать, тогда никакого зловонного запаха и грязи не будет!» - сказала я шуткой.
«Ты, Белова, говори, говори, да не заговаривайся, а то из комсомола быстро вылетишь» - вроде как полусерьёзно и полушутя произнесла она.
«У тебя отец коммунист – по головке не погладит за такие речи, да и его не погладят за мысли его дочери. Вас уже видели с подружкой в Кинешме, около храма».
«Так мы просто остановились около храма, но внутрь не заходили". "Заходили, не заходили, но то, что вас там видели – в школу сообщили» - добавила она.
«Надо же! Мы здесь, в селе, рядом никого не видим, а тут, далеко от села и все видят - фантастика, да и только!" - произнесла я, удивляясь.
Другие произведения автора Алевтины Александровны Большаковой